ДЖОН СТЕЙНБЕК
"В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева – тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго."
"...сколько у тебя есть в кармане, на столько у тебя и свободы".
“
Я хочу заклеймить позором тех жадных ублюдков, что ответственны за Великую депрессию и ее последствия
Использование образа шоссе-дороги (шоссе — прямое, дорога — извилистая) позволяет Дж. Стейнбеку дать панорамную картину действительности. В этом он следует традициям М. Твена и Дж. Лондона. Позже этот образ использует Д. Керуак в романе «На дороге» (1957), в котором явно прослеживаются аллюзии с книгой «Гроздья гнева».
Пространственный образ путешествия служит для более точной обрисовки пространства Калифорнии, так как дорога всегда линейна, а путешествие позволяет героям сойти с дороги и двигаться по «вдохновению», углубляясь внутрь пространств. Путешествие разрушает привычные стереотипы о стране, народе, его обычаях и традициях.
В путешествии всегда есть установка на движение и в «Гроздьях гнева» пространство Калифорнии воспринимается читателями в динамике: сменяются населенные пункты, ландшафты. Происходит миграция не только людей, но и культурных образов. Герои воспроизводят свое положение в географическом пространстве Калифорнии не только так, как этого хочет писатель, но и самостоятельно.
Пространственный образ путешествия служит для более точной обрисовки пространства Калифорнии, так как дорога всегда линейна, а путешествие позволяет героям сойти с дороги и двигаться по «вдохновению», углубляясь внутрь пространств. Путешествие разрушает привычные стереотипы о стране, народе, его обычаях и традициях.
В путешествии всегда есть установка на движение и в «Гроздьях гнева» пространство Калифорнии воспринимается читателями в динамике: сменяются населенные пункты, ландшафты. Происходит миграция не только людей, но и культурных образов. Герои воспроизводят свое положение в географическом пространстве Калифорнии не только так, как этого хочет писатель, но и самостоятельно.
“
Банк — чудовище — должен получать прибыль все время. Чудовище не может ждать. Оно умрет. Нет, уплату налогов удерживать нельзя. Если чудовище хоть на минуту остановится в своем росте, оно умрет. Оно не может не расти.
Доминирующим художественным пространством в «Гроздьях гнева» является географическое. Художественное пространство все время расширяется, так как писатель открывает читателю все новые и новые аспекты жизни в «Золотом штате».
При описании Калифорнии возникает еще один пространственный образ — образ пустыни, который явно географичен, но, он имеет и другой смысл — пустнынность пространства, его не-наполненность. Пустыня олицетворяет собой границу старой и новой жизни героев, это линия пересечения между пространствами. Переход через пустыню, за которой благодатный край, уносит жизни многих людей, однако он и закаляет волю и увеличивает силы. Переход через пустыню становится одним из решающих факторов в осмыслении каждого члена семьи своих возможностей. Он еще более сплотил Джоудов.
Дж. Стейнбек показывает, что только единение перед опасностью позволяет выжить, тогда, как проявление индивидуализма граничит с гибелью.
При описании Калифорнии возникает еще один пространственный образ — образ пустыни, который явно географичен, но, он имеет и другой смысл — пустнынность пространства, его не-наполненность. Пустыня олицетворяет собой границу старой и новой жизни героев, это линия пересечения между пространствами. Переход через пустыню, за которой благодатный край, уносит жизни многих людей, однако он и закаляет волю и увеличивает силы. Переход через пустыню становится одним из решающих факторов в осмыслении каждого члена семьи своих возможностей. Он еще более сплотил Джоудов.
Дж. Стейнбек показывает, что только единение перед опасностью позволяет выжить, тогда, как проявление индивидуализма граничит с гибелью.
Важную роль в «Гроздьях гнева» играет пространство героев. Оно является связующим звеном между художественно-географическим и реальным пространством Калифорнии. Поэтому герои, предстающие перед читателем - это часть мира Калифорнии, ее пространства.
Семья Джоудов представляет собой в изображении автора некое замкнутое пространство, внутрь которого они сами решают: пускать кого-либо туда или нет.
Дж. Стейнбека интересует человек, казалось бы, культурно и интеллектуально примитивный, но писатель не считает своих героев таковыми. Под этой внешней примитивностью скрывается сложный характер, противоречивый, строящийся на множестве переходов эмоций и психических состояний.
В «Гроздьях гнева» предельно объективно дает панораму Америки 30-х годов XX века. И Калифорния становится местом страшных испытаний для сотен тысяч американцев, многие нашли здесь свое последнее пристанище.
Семья Джоудов представляет собой в изображении автора некое замкнутое пространство, внутрь которого они сами решают: пускать кого-либо туда или нет.
Дж. Стейнбека интересует человек, казалось бы, культурно и интеллектуально примитивный, но писатель не считает своих героев таковыми. Под этой внешней примитивностью скрывается сложный характер, противоречивый, строящийся на множестве переходов эмоций и психических состояний.
В «Гроздьях гнева» предельно объективно дает панораму Америки 30-х годов XX века. И Калифорния становится местом страшных испытаний для сотен тысяч американцев, многие нашли здесь свое последнее пристанище.
БИБЛЕЙСКИЕ АЛЛЮЗИИ
В романе «Гроздья гнева» Стейнбек часто использует библейские образы и аллюзии, чтобы более конкретно и широко изобразить трагедию семьи Джоудов в прямой параллели с еврейским народом. Через библейские образы автор показывает моральное крепчание и развитие главных персонажей.
Роман отражает в себе трехчастное деление «Ветхого Завета»: Исход Евреев из Египта, которое включает в себя Пленение, Путешествие и Землю Обетованную.
История семьи Джоудов развивается параллельно с историей изгнания Евреев из Египта.
Подобно тому, как еврейский народ был пленником фараона, Джоуды являются пленниками своей земли.
Обе стороны совершают длинное и утомительное путешествие, пока не достигают земли обетованной. Конечным пунктом для еврейского народа стал Израиль, а для Джоудов — Калифорния.
Когда Джоуды собирались в путь, их было двенадцать — что соответствует двенадцати племенам Израиля.
Они загрузили грузовик, который так напоминает Ноев ковчег, расположились попарно, в то время как Ной, старший сын, которого все считали немного необычным, наблюдал с земли. Эта сцена является ссылкой на историю о Ноевом ковчеге.
История семьи Джоудов развивается параллельно с историей изгнания Евреев из Египта.
Подобно тому, как еврейский народ был пленником фараона, Джоуды являются пленниками своей земли.
Обе стороны совершают длинное и утомительное путешествие, пока не достигают земли обетованной. Конечным пунктом для еврейского народа стал Израиль, а для Джоудов — Калифорния.
Когда Джоуды собирались в путь, их было двенадцать — что соответствует двенадцати племенам Израиля.
Они загрузили грузовик, который так напоминает Ноев ковчег, расположились попарно, в то время как Ной, старший сын, которого все считали немного необычным, наблюдал с земли. Эта сцена является ссылкой на историю о Ноевом ковчеге.
Тома можно сравнить с Моисеем, лидером, который ведет свой народ к земле обетованной. Подобно Моисею, он совершил убийство и был вдали от своего народа, прежде чем воссоединиться и стать их лидером.
Стейнбек изображает священника Джима Кейси в аналогии с Иисусом Христом, так как он приносит надежду всем странствующим. Еще их сходство состоит в том, что Джим Кейси имеет такие же инициалы, как и Иисус (J.C and J.C).
Так же как Иисус, Кейси решил покинуть всех, чтобы попытаться найти себя.
Хотя казалось, что Кейси целиком принадлежал Богу и Иисусу, на протяжении всего романа он борется со своей верой. Он чувствует, что он борется с теми самыми идеалами, которые доносил до других — традиционные идеалы Бога и Иисуса. Теперь он начал подвергать сомнению собственные убеждения и то, что было написано в Библии. Он провел много бессонных часов, размышляя об этом, прожил множество дней, оставаясь со своими мыслями наедине. Он начал испытывать сомнения в Боге и загробной жизни в целом.
После того, как Кейси поставил под сомнение свою веру в Бога, он начал открыто принимать и мириться с неортодоксальными взглядами.
На самом деле, некоторые новые взгляды Кейси не только ставили под сомнение веру в Бога, но и содержание Библии.
Он считал, что мы не должны судить никого, кроме себя, в то время, как Библия открыто осуждает определенные вещи, вешает ярлыки. Бывший проповедник считает, что люди вправе делать то, что они считают верным, и не заострять внимание на том, правильно ли он поступил или нет.
Так же как Иисус, Кейси решил покинуть всех, чтобы попытаться найти себя.
Хотя казалось, что Кейси целиком принадлежал Богу и Иисусу, на протяжении всего романа он борется со своей верой. Он чувствует, что он борется с теми самыми идеалами, которые доносил до других — традиционные идеалы Бога и Иисуса. Теперь он начал подвергать сомнению собственные убеждения и то, что было написано в Библии. Он провел много бессонных часов, размышляя об этом, прожил множество дней, оставаясь со своими мыслями наедине. Он начал испытывать сомнения в Боге и загробной жизни в целом.
После того, как Кейси поставил под сомнение свою веру в Бога, он начал открыто принимать и мириться с неортодоксальными взглядами.
На самом деле, некоторые новые взгляды Кейси не только ставили под сомнение веру в Бога, но и содержание Библии.
Он считал, что мы не должны судить никого, кроме себя, в то время, как Библия открыто осуждает определенные вещи, вешает ярлыки. Бывший проповедник считает, что люди вправе делать то, что они считают верным, и не заострять внимание на том, правильно ли он поступил или нет.
ТАКЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНО
Герман Гессе
По жанру «Демиан» — философско-религиозный, символический роман, в котором повествование разворачивается от лица рассказчика — главного героя Эмиля Синклера, который также выступает как автор (роман вышел под псевдонимом Э. Синклера).
Уильям Голдинг
Почему человек, объявляющий себя носителем культурного наследия цивилизации, в пограничных ситуациях мгновенно превращается в зверя, безжалостного и немилосердного?
М. Ю. Лермонтов
“Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии”
