Борис Пастернак
ДОКТОР ЖИВАГО
Исследователи советуют читать роман с конца, с книги стихотворений. Для того чтобы увидеть, как строчки, образы этих стихов всплывают в романе. И лучше сначала познакомиться с произведением, а потом уже с жизнью автора — хотя бы потому, что сам Пастернак считал, что «именно стихи создают биографию поэта, а не наоборот».
1
Стихотворения
Цикл стихотворений начинается с «Гамлета». В нем отразилось то самое линейное представление о времени, которое страстно оспаривается в «Докторе Живаго»: «распорядок действий» «продуман», и «конец пути» (то есть — смерть) «неотвратим». Не случайно Христос изображён в «Гамлете» в редкую минуту сомнения.
Однако такому безнадёжному взгляду на «распорядок действий» противостоит чудо — воскресение Христа, а вслед за ним и всех людей для жизни вечной.
В «Докторе Живаго» это чудо находит отражение в тетради стихотворений Юрия Живаго. «Счастливое, умилённое спокойствие за этот святой город и за всю землю, за доживших до этого вечера участников этой истории и их детей проникало их и охватывало неслышною музыкой счастья, разлившейся далеко кругом. И книжка в их руках как бы знала всё это и давала их чувствам поддержку и подтверждение».
Однако такому безнадёжному взгляду на «распорядок действий» противостоит чудо — воскресение Христа, а вслед за ним и всех людей для жизни вечной.
В «Докторе Живаго» это чудо находит отражение в тетради стихотворений Юрия Живаго. «Счастливое, умилённое спокойствие за этот святой город и за всю землю, за доживших до этого вечера участников этой истории и их детей проникало их и охватывало неслышною музыкой счастья, разлившейся далеко кругом. И книжка в их руках как бы знала всё это и давала их чувствам поддержку и подтверждение».
Атмосфера вещи — моё христианство, в своей широте немного иное, чем квакерское и толстовское, идущее от других сторон Евангелия в придачу к нравственным
Борис Пастернак
2
Издания романа
Роман написан без малейшей самоцензуры и оглядок на законы советской литературы. Христианский роман о подлинной, нецензурированной истории России первой половины XX века. «Доктор Живаго» буквально переполнен чудесными
предзнаменованиями, подслушанными разговорами, ангелами-хранителями, неожиданными встречами и многозначительными совпадениями.
предзнаменованиями, подслушанными разговорами, ангелами-хранителями, неожиданными встречами и многозначительными совпадениями.
Эта вещь будет выражением моих взглядов на искусство, Евангелие, на жизнь человека в истории и на многое другое
Борис Пастернак
Зарубежные издания романа
Несмотря на это Пастернак надеялся увидеть своё главное произведение изданным
в Советском Союзе. Он рассылает текст романа по редакциям московских и ленинградских литературных журналов и получает отовсюду отказ.
В конце мая 1956 года Пастернак передаёт «Доктора Живаго» итальянскому издателю-коммунисту Джанджакомо Фельтринелли. В ноябре 1957 года роман выходит в Милане на итальянском языке, в 1958-м в Голландии появляется «пиратское» русскоязычное издание, а в январе 1959-го Фельтринелли публикует роман на русском языке по рукописи, не правленной автором. В Советском Союзе «Доктор Живаго» напечатан впервые в 1–4-м номерах журнала «Новый мир» за 1988 год.
в Советском Союзе. Он рассылает текст романа по редакциям московских и ленинградских литературных журналов и получает отовсюду отказ.
В конце мая 1956 года Пастернак передаёт «Доктора Живаго» итальянскому издателю-коммунисту Джанджакомо Фельтринелли. В ноябре 1957 года роман выходит в Милане на итальянском языке, в 1958-м в Голландии появляется «пиратское» русскоязычное издание, а в январе 1959-го Фельтринелли публикует роман на русском языке по рукописи, не правленной автором. В Советском Союзе «Доктор Живаго» напечатан впервые в 1–4-м номерах журнала «Новый мир» за 1988 год.
3
Цензура
И после публикации за рубежом и присвоении Нобелевской премии начинается травля писателя, которая требует отдельного обсуждения.
Лишь покажу фрагмент (один из), который «не понравился» Совету:
Страстный и восхищённый монолог главного героя о первых и свежих декретах советской власти: «Какая великолепная хирургия! Взять и разом артистически вырезать старые вонючие язвы! Простой, без обиняков, приговор вековой несправедливости, привыкшей, чтобы ей кланялись, расшаркивались перед ней и приседали. В том, что это так без страха доведено до конца, есть что-то национально-близкое, издавна знакомое. Что-то от безоговорочной светоносности Пушкина, от невиляющей верности фактам Толстого». Однако столкнувшись с реальной политикой новой власти, Юрий Андреевич горько сожалеет о своей кратковременной вспышке восторга: «Неужели за это неосторожное восхищение он должен расплачиваться тем, чтобы в жизни больше уже никогда ничего не видеть, кроме этих на протяжении долгих лет не меняющихся шалых выкриков и требований, чем дальше, тем более нежизненных, неудобопонятных и неисполнимых? Неужели минутою слишком широкой отзывчивости он навеки закабалил себя?»
Такой сложный роман по достоинству не оценили ни коллеги, ни оппоненты Пастернака. «Доктора Живаго» характеризовали как «прозу поэта», отмечали слабый сюжет, затянутость и неясность. Критиковали Пастернака и за назидательный тон романа. Пастернак посчитал, что его жизненный опыт, пройденный путь и талант позволяют ему выступить в роли учителя, — и многих это смутило. После войны, после ГУЛАГа, после Аушвица, после Хиросимы такая претензия на мудрое «учительство» многим казалась неуместной.
Лишь покажу фрагмент (один из), который «не понравился» Совету:
Страстный и восхищённый монолог главного героя о первых и свежих декретах советской власти: «Какая великолепная хирургия! Взять и разом артистически вырезать старые вонючие язвы! Простой, без обиняков, приговор вековой несправедливости, привыкшей, чтобы ей кланялись, расшаркивались перед ней и приседали. В том, что это так без страха доведено до конца, есть что-то национально-близкое, издавна знакомое. Что-то от безоговорочной светоносности Пушкина, от невиляющей верности фактам Толстого». Однако столкнувшись с реальной политикой новой власти, Юрий Андреевич горько сожалеет о своей кратковременной вспышке восторга: «Неужели за это неосторожное восхищение он должен расплачиваться тем, чтобы в жизни больше уже никогда ничего не видеть, кроме этих на протяжении долгих лет не меняющихся шалых выкриков и требований, чем дальше, тем более нежизненных, неудобопонятных и неисполнимых? Неужели минутою слишком широкой отзывчивости он навеки закабалил себя?»
Такой сложный роман по достоинству не оценили ни коллеги, ни оппоненты Пастернака. «Доктора Живаго» характеризовали как «прозу поэта», отмечали слабый сюжет, затянутость и неясность. Критиковали Пастернака и за назидательный тон романа. Пастернак посчитал, что его жизненный опыт, пройденный путь и талант позволяют ему выступить в роли учителя, — и многих это смутило. После войны, после ГУЛАГа, после Аушвица, после Хиросимы такая претензия на мудрое «учительство» многим казалась неуместной.
Критика лилась на Пастернака со всех сторон, к счастью далеко не всегда достигая его ушей: отрицательно о романе высказывались как Анна Ахматова с Корнеем Чуковским, так и многие просоветские писатели. Например, Михаил Шолохов, считал, что «Доктора Живаго» не стоило запрещать — а надо было издать, чтобы все убедились в том, насколько он был неудачным. А Владимир Набоков открыто смеялся над романом и даже в постскриптуме к русскому переводу «Лолиты» назвал главного героя «лирическим доктором с лубочно-мистическими позывами, мещанскими оборотами речи».
Пастернака отрицательные оценки задевали. Однако самым главным для него было, чтобы «Доктора Живаго» читали. Поэт искренне считал, что книга может изменить мир, — и поэтому много раз заказывал за свой счет перепечатки рукописей и раздавал их всем желающим. Литературоведы предполагают, что до публикации романа его прочитали в рукописи или услышали в чтении самого Пастернака несколько сотен человек, что для самиздатовского произведения было весьма приличной цифрой [Павловец]
Пастернака отрицательные оценки задевали. Однако самым главным для него было, чтобы «Доктора Живаго» читали. Поэт искренне считал, что книга может изменить мир, — и поэтому много раз заказывал за свой счет перепечатки рукописей и раздавал их всем желающим. Литературоведы предполагают, что до публикации романа его прочитали в рукописи или услышали в чтении самого Пастернака несколько сотен человек, что для самиздатовского произведения было весьма приличной цифрой [Павловец]
4
Место действия
События в романе «Доктор Живаго» разворачиваются в Москве и на Урале, но никогда в Петрограде. В финальную часть романа вошло стихотворение «Белая ночь», в которое вплетены детали классического петербургского пейзажа:
Подобные лакуны в биографии героя были принципиально важным ходом для Пастернака-романиста. Сам автор писал в своём программном стихотворении «Быть знаменитым некрасиво...» (1956):
«Описывая Юрятин, — отмечает Абашев, — Пастернак мало заботился о географическом правдоподобии».
Фонари, точно бабочки газовые,
Утро тронуло первою дрожью.
То, что тихо тебе я рассказываю,
Так на спящие дали похоже!
Мы охвачены тою же самою
Оробелою верностью тайне,
Как раскинувшийся панорамою
Петербург за Невою бескрайней.
Включая в тетрадь доктора любовное стихотворение, фоном для которого служит Петербург, автор «Живаго» ненавязчиво обращает внимание читателя на одну существенную особенность хронологии произведения: в жизни главного героя есть периоды, о которых в романе ничего не рассказывается. В частности, мы ничего не узнаём о периоде жизни Юрия Живаго между «январём тысяча девятьсот шестого года» и «ноябрём одиннадцатого года». Что, если четвёртое стихотворение живаговского цикла отчасти восстанавливает как раз эту лакуну, расширяя одновременно топографическое и смысловое пространство произведения?Подобные лакуны в биографии героя были принципиально важным ходом для Пастернака-романиста. Сам автор писал в своём программном стихотворении «Быть знаменитым некрасиво...» (1956):
И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчёркивая на полях.
И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.
Прототипом отсутствующего на географических картах Юрятина послужил уральский город Пермь. В статье Владимира Абашева перечисляются основные параметры, позволяющие уподобить Юрятин Перми. Оба города описываются как ярусно устроенные, доминирующей визуальной точкой обоих является большой собор. Оба сходно расположены на карте (губернский город на северо-востоке Урала). В обоих городах есть два железнодорожных вокзала. Однако облик реального города автор «Доктора Живаго» бестрепетно подминает под свои нужды.«Описывая Юрятин, — отмечает Абашев, — Пастернак мало заботился о географическом правдоподобии».
“
Я пишу сейчас большой роман в прозе о человеке, который составляет некоторую равнодействующую между Блоком и мной (и Маяковским и Есениным, может быть).
5
Христианский роман
Ключевые мысли романа связаны с христианством и с концепцией жертвенности. Пастернак верил, что творить новое изменять мир можно только жертвуя собой, а не остальными. Такой же точки зрения придерживается и его герой — Юрий Живаго, который по сути является альтер-эго автора. В самой фамилии Живаго заключена отсылка к знаменитой цитате из Евангелия: «Ты — Христос, Сын Бога Живаго». Пастернак сознательно писал этого героя похожим на Христа: человеком, который отличается от других, который несет свой крест и готов ради этой миссии претерпевать самые тяжкие лишения.
Ключом к образу Юрия Живаго является его профессия — врач. Причем врач- терапевт, а не хирург. Живаго — тот, кто ставит диагноз, кто стремится использовать ресурсы самой жизни, чтобы справиться с болезнью, а не грубо вмешивается в организм с помощью скальпеля.
«Через кажущуюся пассивность героя Пастернак раскрывает популярную мысль всей русской литературы ХХ века: когда человек теряет контроль над роковыми обстоятельствами, он должен принять их как неизбежность и приспособиться к ним внешне, не изменяя себе внутренне, по сути. Даже в ситуации тотальной несвободы необходимо оставаться абсолютно свободным внутри себя».
Еще одна важная тема «Доктора Живаго» — противостояние мира интеллигенции и пролетариата. Революцию поэт воспринимает как закономерное разрушение благополучного мирка тех, кто вел беззаботную жизнь, не замечая, что рядом бедствуют люди.
Ключом к образу Юрия Живаго является его профессия — врач. Причем врач- терапевт, а не хирург. Живаго — тот, кто ставит диагноз, кто стремится использовать ресурсы самой жизни, чтобы справиться с болезнью, а не грубо вмешивается в организм с помощью скальпеля.
«Через кажущуюся пассивность героя Пастернак раскрывает популярную мысль всей русской литературы ХХ века: когда человек теряет контроль над роковыми обстоятельствами, он должен принять их как неизбежность и приспособиться к ним внешне, не изменяя себе внутренне, по сути. Даже в ситуации тотальной несвободы необходимо оставаться абсолютно свободным внутри себя».
Еще одна важная тема «Доктора Живаго» — противостояние мира интеллигенции и пролетариата. Революцию поэт воспринимает как закономерное разрушение благополучного мирка тех, кто вел беззаботную жизнь, не замечая, что рядом бедствуют люди.
6
Символика свечи
В XIV части, Антипов-Стрельников спрашивает доктора о свечах, имевшихся в его запасах в Микулицынском доме. Тут явная отсылка к ч.III (к разговору Лары и Паши на святках).
Разговор при свечах - символ того лучшего, что было в его отношениях с Ларой:
«…Если вы спалили еще не все мои свечи - прекрасные, стеариновые, не правда ли? - давайте поговорим еще чуть-чуть. Давайте проговорим сколько вы будете в состоянии, со всей роскошью, ночь напролет, при горящих свечах. //− Свечи целы. Только одна пачка начата» [Ч. XIV, гл. 16]
Довольно традиционно свечи символизируют человеческие судьбы в сцене венчания Лары и Паши:
«Потом она сказала, чтобы Лара держала свечу высоко, тогда она будет в доме верховодить. Но, жертвуя своей будущностью в пользу Пашиной, Лара опускала свечу как можно ниже, и все понапрасну, потому что сколько она ни старалась, все выходило, что ее свеча выше Пашиной» [Ч. IV, гл. 3]
Вернемся к ч.III «Елка у Свентицких». Здесь происходит большая степень символизации свечи. Они присутствуют в огромном количестве, причем обилие елочных свечей переходит в обилие свечей погребальных (смерть Анны Ивановны), сближая, таким образом, Рождество и смерть.
«Когда свечи на елке догорали, их уже больше никто не сменял» [Ч. III. гл. 14].
Дальше в гл. 15, где речь идет о панихидах по Анне Ивановне, упомянут «ослепляющий свет свечей днем и ночью» [Ч. III. гл. 15]
В стихотворении «Рождественская звезда» отразилось то, что поэту «подсунула жизнь», в ряду метонимических обозначений праздника Рождества встречается «весь трепет затепленных свечек» [Ч. XVII. гл. 18].
Гаснет свеча в стихотворении «Дурные дни» в момент воскрешения Лазаря в подвале - гробнице: «И спуск со свечою в подвал, /Где вдруг она гасла в испуге, /Когда воскрешенный вставал» [9. XVII. 22. C.528].
Это последнее упоминание свечи в романе.
Таким образом, если Рождеству - началу жизни, началу истории - соответствуют затепленные свечки, то Воскрешению Лазаря (прообразу Воскресения Христа) − гаснущая свеча, видимо, потому, что смерть побеждена и ее «не будет»:
«Смерти не будет, говорит Иоанн Богослов, и вы послушайте простоту его аргументации. Смерти не будет, потому что прежнее прошло…а новое есть жизнь вечная» [Ч. III. гл. 3].
Разговор при свечах - символ того лучшего, что было в его отношениях с Ларой:
«…Если вы спалили еще не все мои свечи - прекрасные, стеариновые, не правда ли? - давайте поговорим еще чуть-чуть. Давайте проговорим сколько вы будете в состоянии, со всей роскошью, ночь напролет, при горящих свечах. //− Свечи целы. Только одна пачка начата» [Ч. XIV, гл. 16]
Довольно традиционно свечи символизируют человеческие судьбы в сцене венчания Лары и Паши:
«Потом она сказала, чтобы Лара держала свечу высоко, тогда она будет в доме верховодить. Но, жертвуя своей будущностью в пользу Пашиной, Лара опускала свечу как можно ниже, и все понапрасну, потому что сколько она ни старалась, все выходило, что ее свеча выше Пашиной» [Ч. IV, гл. 3]
Вернемся к ч.III «Елка у Свентицких». Здесь происходит большая степень символизации свечи. Они присутствуют в огромном количестве, причем обилие елочных свечей переходит в обилие свечей погребальных (смерть Анны Ивановны), сближая, таким образом, Рождество и смерть.
«Когда свечи на елке догорали, их уже больше никто не сменял» [Ч. III. гл. 14].
Дальше в гл. 15, где речь идет о панихидах по Анне Ивановне, упомянут «ослепляющий свет свечей днем и ночью» [Ч. III. гл. 15]
В стихотворении «Рождественская звезда» отразилось то, что поэту «подсунула жизнь», в ряду метонимических обозначений праздника Рождества встречается «весь трепет затепленных свечек» [Ч. XVII. гл. 18].
Лингвистическая заметка
Разговорный суффикс (именно свечек, а не свеч) и множественное число подчеркивают, что речь идет о бытовом предмете, но эпитет затепленных и общий контекст Рождества (как начала истории и просто начала жизни человека) выводит эту деталь на определенный уровень символизации: затепленные − то есть только что зажженные - свечки символизируют также начало.Гаснет свеча в стихотворении «Дурные дни» в момент воскрешения Лазаря в подвале - гробнице: «И спуск со свечою в подвал, /Где вдруг она гасла в испуге, /Когда воскрешенный вставал» [9. XVII. 22. C.528].
Это последнее упоминание свечи в романе.
Таким образом, если Рождеству - началу жизни, началу истории - соответствуют затепленные свечки, то Воскрешению Лазаря (прообразу Воскресения Христа) − гаснущая свеча, видимо, потому, что смерть побеждена и ее «не будет»:
«Смерти не будет, говорит Иоанн Богослов, и вы послушайте простоту его аргументации. Смерти не будет, потому что прежнее прошло…а новое есть жизнь вечная» [Ч. III. гл. 3].
Диана Кузнецова. Иллюстрации к роману
